«Дорогой доктор Бай! Надеюсь это письмо застанет Вас в добром здравии. С момента Вашего последнего письма прошло уже достаточно времени, а я пишу на него ответ только сейчас. Поверьте, мне очень стыдно! Но у меня есть достойное оправдание: все это время я упорно работала над своей рукописью и, должна Вам сказать, Ваши консультации очень помогли! Госпожа Яэ даже похвалила меня за работу (по крайней мере, мне хочется верить, что это была именно похвала – иногда очень трудно понять, о чем думает наш главный редактор). Совсем скоро моя работа выйдет в печать, и я с нетерпением жду этого дня, а ведь несколько месяцев назад мне казалось, что я совсем не справляюсь со своей работой. Мне очень хотелось бы поблагодарить Вас за оказанную помощь лично, ведь теперь, когда границы Инадзумы открыты для посещения, Вы могли бы навестить меня!
Конечно, я помню, что Вы наверняка очень заняты в своей аптеке, но все-таки человеку иногда стоит отдыхать (кому как не доктору лучше знать, насколько вредно для здоровья перетруждаться!). Кроме того, я помню Ваш интерес к долголетию, о котором Вы упоминали в одном из писем, и мне подумалось, что, может быть в Инадзуме, где правит Богиня Вечности, Вы смогли бы найти ответы на интересующие Вас вопросы.
Пожалуйста, обязательно дайте знать, если Вы все-таки решитесь принять мое предложение! Я постараюсь приложить как можно больше усилий, чтобы Ваше пребывание в Инадзуме было максимально комфортным!
Ох, кстати, доводилось ли Вам когда-нибудь проводить ампутации? Какие случаи могут заставить врача принять подобное решение? Мне бы очень хотелось знать, я думаю несколько разнообразить свой жанр.
Будущая Великая Писательница Пулао»

— Эта девчонка точно задумала насссс убить! Холод-то какой… — Чан Шэн недовольно шипит под ухом, стараясь спрятать свой хвост и плоскую морду в складках ткани теплого вязаного шарфа. Смена климата явно не радовала белую змею, и, привыкшая к бесконечному теплу Ли Юэ, компаньонка «доктора Бая», теперь дрожала и жаловалась на все подряд втрое больше обычного. На самом деле, причиной ее жалоб было то, что Чан Шэн, которая тоже никогда в своей длинной жизни не покидала границ Ли Юэ, было попросту любопытно поглядеть на чужую страну и культуру. Но снижение температур клонило ее в сон, и все то время, что змея не причитала, она преимущественно спала на шее Бай Чжу.
Снег во владениях Властелина Камня был явлением, мягко говоря, редким. По-настоящему «зиму» сотрудники, да и владелец хижины Бубу видели за все свои прожитые года, может быть, пару раз, потому что февраль на их родине такой же мягкий и теплый, как сентябрь или начало апреля. Разве что куда больше дождей и, конечно, ветер, что гоняет по улицам ржавеющие листья.
Но Инадзума оказалась другой. Уже с палубы корабля виднелись покрытые белой снежной пылью очертания местных гор, при одном взгляде на которые по всему телу пробегала промозглая дрожь. С каждым днем эти горы становились все ближе, а температура все значительнее падала. И если поначалу Бай Чжу обходился одним своим пальто, то, со временем, он, точно луковица, обрастал все большим и большим количеством слоев одежды.
Матросы с торгового судна подшучивали над ним: лекарь оказался совсем уж «тепличный», «изнеженный». Несколько ироничная их любезность, на грани гротеска, на самом деле, совсем Бай Чжу не унижала. К каждому «не изволите ли чаю?» или «не желаете ли плед в каюту?», доктор относился достаточно снисходительно, чтобы обходиться любезной мягкой улыбкой и ответной непринужденной шуткой. Потому что в длительном путешествии, не найти иных развлечений, кроме как подтрунивать друг над другом, а вечерами играть в карты.
Границы Инадзумы больше не окружали шторма и грозы, плавание, за редкими исключениями, выходило спокойным и не приносило серьезных неудобств, разве что кроме нестерпимой качки, от которой Бай Чжу наравне с Чан Шэн постоянно мутило. Первые пару дней недомогание было не столь сильным, но к четвертым суткам в море, лекарь не покидал нижней палубы, пытаясь сохранить в желудке остатки утренней трапезы.
На счастье, симптомов извечно сопровождающей его «болезни» не проявилось больше обычного. Слечь с горячкой и кашлем кровью на судне было бы очень некстати. Бай Чжу, разумеется, не боец, но не хотел, чтобы кто-либо знал о том, что в списке его слабостей недугов куда больше, чем у обычного светского человека, который впервые отправился в морское путешествие.
Впрочем, на борт его взяли весьма охотно: врач на корабле никогда не бывает лишним. Оттого лекарь мог бы сказать, что команда относилась к нему достаточно хорошо, даже несмотря на то, что его помощь почти не пригодилась. Разве что несколько раз он смешивал для капитана отвар от мигрени. Мужчина тоже, как и сам Бай Чжу, был из тех, кто не хотел показывать своим компаньонам чуть больше своих проблем и слабостей, чем того требует ситуация.
Решение принять предложение амбициозной писательницы из Инадзумы и все-таки согласиться на эту поездку, далось лекарю не так уж и легко. Он не был уверен, что сам справится с длительным путешествием – в месяцы зимы его «болезнь» чаще обычного давала о себе знать – и еще меньше он был уверен, что может оставить в Ли Юэ свою аптеку, только обучающегося врачебному делу травника Гуя и малышку Ци Ци.
Когда он только получил в руки послание, то почти сразу же сел писать в ответ категорический отказ, но…
Разных «но» оказалось довольно много. Если говорить о самых позитивных, то Бай Чжу действительно очень давно не отдыхал от работы, и рассказы юной Пулао о долгожителях Инадзумы по-настоящему интересовали его. Вряд ли, конечно, существа, родившиеся с возможность проживать сотни, а то и тысячи лет, могли как-то поделиться с простым смертным рецептом вечной, ну, или хотя бы более продолжительной жизни, но, в конце концов, может быть, далеко в истории Иназдумских ёкаев мог скрываться подобный секрет?
Если же все-таки отдаться мыслям чуть более тлетворным, то лекарь хотел быть уверен: когда что-нибудь случится с ним, хижина Бубу и жители Ли Юэ останутся в надежных руках. Гуй – хороший юноша, старательный и добросердечный. Он прилежно осваивает техники врачевания, использования трав, смешивания противоядий и лекарств. Несмотря на то, что Бай Чжу поклялся сам себе, что в цепочке знаменитых, но умирающих молодыми, лекарей он будет последним, ему все равно было бы спокойнее знать, что аптека и его дело продолжат свою жизнь, даже если он сам этого уже не увидит.
В большинстве своем, Бай Чжу старался гнать от себя подобные размышления как можно дальше, но он никогда не мог быть наверняка уверен в завтрашнем дне. Тревожное чувство грызущее его каждую ночь зловеще шептало – времени все меньше.
Сейчас его ученик был на том этапе своего пути, когда многие вещи он мог уже делать сам, без помощи своего наставника. И устроить таким образом проверку навыкам Гуя – тоже не самое плохое решение. Забавно, пожалуй, но сам Бай Чжу беспокоился о своих подопечных даже больше, чем они сами. Он взял с травника обещание, что если что-либо вдруг пойдет не так, то тот сразу же отправит ему весточку любым способом, и лекарь тут же вернется обратно, в Ли Юэ, а затем, когда с прощаниями было покончено, Бай Чжу сел на корабль, с которого уже довольно давно не видно берегов родной гавани.
В день прибытия в порт, Чан Шэн все сильнее обвивается вокруг шеи лекаря, стараясь держаться поближе к его коже, чтобы чувствовать как можно больше тепла. Змея забирается под шарф, а затем и под ворот одежды врача, тихо и неразборчиво бубня что-то про холода и свою нелюбовь к снегу. Капитан сообщил, что им довольно повезло прибыть в Инадзуму так скоро, и, якобы, сейчас в регионе выдалась «чудесная погода».
— Чудессссная, чтобы замерзнуть нассссмерть, — шипит Чан Шэн, пока Бай Чжу прощается с матросами и покидает палубу. Лекарь мягко улыбается своей спутнице, накидывая на голову капюшон, который должен был защитить от ветра.
— Брось, все не так плохо. Пулао обещала нас встретить, у нее наверняка весьма гостеприимное жилище, там и отогреемся.
Змея предпочитает молчаливо спрятать мордочку с алыми глазами в шарфе. Что ж, Бай Чжу не стал бы ее осуждать.
В общении по переписке есть одна особенность, которую иной другой вид коммуникации исключает: ты не видишь собеседника лично, оттого не знаешь истинного его характера, манеры его поведения, но самое главное – не видишь его лица. Так уж вышло, что свою знакомую лекарь увидит впервые не на бумаге, и подобные встречи всегда вызывают некоторое волнение.
Их «знакомство» в целом, вышло весьма странным образом: Бай Чжу никогда особенно не интересовался литературой, которую печатает издательский дом Яэ, но однажды в аптеку заглянул пациент из порта – боцман такого же товарного судна, как то, на котором сам аптекарь прибыл в Инадзуму. В последнем своем плавании на обратном пути торговцы потерпели крушение и вернулись в Гавань уже на чужом корабле. Тогда, кажется, границы соседнего государства еще были закрыты, и кораблекрушения вокруг владений Богини Вечности были делом привычным. Бай Чжу с трудом мог понять, зачем было рисковать столь сильно, ведь сёгунат вряд ли щадил тех, кто нарушал его законы, но в лечении отказать, само собой, он не мог.
В любом случае, боцман отделался только переломами и сотрясением, но вместе с щедрой оплатой за лечение передал лекарю конверт. Сказал, что какая-то неугомонная девчонка не покидала Рито и вручала всем иноземцам какие-то странные письма, которые просила передавать лично в руки «самым знаменитым врачам, с которыми вы знакомы». И так уж вышло, что в Ли Юэ подобный статус носил именно Бай Чжу.
Раньше подобных посланий лекарь не получал никогда, и любопытство взяло верх: записку он принял, а внутри оказалась весьма забавная просьба – рассказать о методах лечения колотых и резаных ран в том регионе, куда попало письмо. Поначалу Бай Чжу подумал даже, что автор текста – начинающий лекарь, и без особенной надежды на успех, решил написать ответ, который затем передал со следующим торговым судном. И так началась эта странная «дружба» между ним и Пулао.
Иногда письма доходили вовремя, иногда они пропадали в море, иногда в хижину Бубу поступало по три одинаковых письма подряд, но с разными посланниками. На эту переписку Бай Чжу тратил немыслимое количество моры, но всегда оправдывал себя тем, что и у него может быть маленькое, несколько затратное «хобби».
— Господин Бай! Господин Бай, Вы тут?!
Невысокая девушка с длинными темными волосами запрыгивает на ящик, высматривая людей в толпе. Он трет друг о друга ладони в розовато-персиковых варежках и выдыхает на них клуб пара изо рта. Неужели давно ждет? Нет, скорее, просто не захотела ждать – помнится, в одном из писем ее очень удивил тот факт, что на изготовление некоторых лекарств тратятся месяцы, отчего их стоимость в разы увеличивается.
Лекарь снимает с головы капюшон и машет Пулао рукой с улыбкой. Они, наконец, встретились.

— Если честно, я уже и не надеялась, что Вы приедете! Ну, то есть, я, конечно, надеялась, но думала, что Вы откажетесь наверняка. Все-таки путь неблизкий, да и предложение очень внезапное, я все понимаю. Но я так рада! — писательница издательского дома Яэ полна энергии. Их путь лежал от Рито до поселения Конда, где располагался ее дом. Пулао торжественно сообщает, что преодолевала каждый раз это расстояние пешком, только бы передать письмо, и Бай Чжу, легко разгадавший, на что именно напрашивается его знакомая, легко и искренне хвалит ее. Но вот он сам едва ли сумеет повторить подвиг молодого и полного жизни автора романов.
После морского путешествия ноги с трудом переносили твердую землю, отказываясь принимать тот факт, что площади под подошвами сапог вовсе необязательно двигаться. Поэтому они решают любезно воспользоваться услугами перевозчика, но перед этим совершают формальный ритуал, еще не покинув порт: проходят процедуру «регистрации», где Бай Чжу подробно рассказывает о целях своего визита, мерно и без лишних протестов показывает весь свой багаж, после чего получает бумагу, в которой указано его имя.
Пулао поясняет, что Инадзума не так давно пережила гражданскую войну, и, хотя конфликт постепенно утрясся, атмосфера в стране все еще напряженная, а потому, пусть границы и открыты для посещения, к чужестранцам местные жители относятся с подозрением, оттого иметь, своего рода, «документ» — мера безопасности, в первую очередь для самого Бай Чжу.
И лекарь легко принимает местный порядок. В конце концов, он не ищет конфликтов.
По дороге Пулао продолжает говорить. Говорит она много и бодро, посвящая лекаря во все подробности местной жизни и культуры: когда повозка медленно тащится мимо домов, деревьев, камней или любых иных объектов, девчушка не упускает шанса поведать Бай Чжу об их истории и значении для местной культуры. Аптекаря это даже несколько умиляет: становится ясно, что Пулао искренне любит место, в котором она живет. И, пожалуй, его собственные чувства к Ли Юэ примерно такие же.
Уже в своем доме молодая писательница делится с «господином Баем» планами на следующий день и будущее в целом, она с Чан Шэн, наконец, могут отогреться в тепле чужого жилища, параллельно распивая теплый зеленый чай. И пока путешествие берет вполне приятный старт.
— Вы знаете, господин Бай, — начинает Пулао, расставляя на столе тарелки с закусками, — А почему бы нам завтра не прогуляться? Я бы показала вам место, где работаю! Мне все равно нужно отдать последние правки госпоже Яэ, а потом весь день я буду свободна. Я могу показать Вам любое место на острове Наруками, Вы только скажите, куда бы хотели пойти.
— Честно говоря, я пока совсем не думал об этом. Пожалуй, для начала было бы неплохо просто осмотреться, но я бы хотел посетить местную библиотеку.
— Библиотеку? У Вас очень странный вкусы, доктор Бай! Туристы обычно стремятся пойти в ресторан или на источники! О, там довольно красиво и есть чем заняться. А Вы «библиотека»!
Лекарь тихо смеется, глядя на то, как забавно дуется и возмущается Пулао. Ее лицо сразу же начинает походить на паровые булочки, которыми торгуют в палатках с уличной едой в Ли Юэ, но, чтобы не задеть девичьи чувства, Бай Чжу отворачивается, прикрывая рот ладонью.
— Боюсь, моя поездка не заканчивается исключительно развлекательным интересом.
— Ах, верно, Вы же хотите узнать что-нибудь о возможности приобрести долголетие… — собеседница на мгновение принимает задумчивый вид и возводит глаза к потолку, будто бы пытается выдумать что-то, а затем вдруг щелкает тонкими пальцами, кивая аптекарю, — А, знаете, ведь госпожа Яэ довольно долго живет – она же кицунэ, ёкай-лиса. Говорят, ей уже больше пяти сотен лет, она ведь наверняка многое знает, так? Она долгое время была недовольна моей работой, но благодаря Вашим консультациям моя последняя рукопись вызвала у нее одобрение. Я думаю, если Вы поговорите с ней, то наверняка узнаете что-нибудь. Да и кицунэ любят жаренный тофу. Госпожа Яэ, конечно, особа весьма занятая, но уж от приглашения на ужин наверняка не откажется, тем более, если я попрошу!
— О, так ты, выходит, крайне ценный сотрудник в издательстве? — лекарь улыбается шире, заставив Пулао сильнее надуться и фыркнуть:
— Не смейтесь, господин Бай! Я ведь стараюсь для Вас!

Новый день в Инадзуме начался для Бай Чжу многим легче предыдущего. Все-таки сон в уютной постели, пусть и не в собственном доме, но все-таки намного лучше, чем попытка ютиться в каюте, на нижних палубах торгового судна. Погода вновь благоволила, и небо, удивительно ясное для этого времени года, освещали холодные солнечные лучи. Пулао оказалась той еще соней, а потому постепенно реализовывать свой план по визиту в издательский дом, они начали уже сильно после обеда. Очевидно, в жизни писателя это было чем-то в порядке вещей, иначе как объяснить тот факт, что Пулао абсолютно не торопилась?
На самом деле, наблюдая за соседями, да и за людьми, которых Буй Чжу видел в Рито, лекарь мог бы сказать, что тем жизни Инадзумы вообще был несколько медленнее, чем в Ли Юэ. Может быть, дело было в том, что Гавань постоянно наводняли торговцы и сделки, шум, суета и гомон, которые были привычны для любого торгового города. Что же касалось острова Наруками… То здесь чувствовалась какая-то безмятежность. Нет, людей, что удивительно, меньше не было. Но они как будто бы могли в любой момент присесть где-нибудь в уголке, чтобы долго и томно любоваться закатом. Бай Чжу же не помнил, чтобы мог позволить себе нечто подобное в Ли Юэ.
Предметом чуть более знакомого ему, хаотичного и бесконечного движения, как ни странно, стал издательский дом Яэ. И снаружи, и внутри он выглядел как оплот самого настоящего литературного труда: с одной стороны, писательство не терпит спешки, но с другой – у авторов постоянно горят сроки. Пулао вращается в этом месте, точно рыба плавает в воде, и, очевидно, кипящая жизнь издательского дома приносит ей удовольствие.
Впрочем, перед визитом к редактору она все равно забрела в небольшую лавку по пути, и приобрела таинственную, приятно пахнущую коробку, которую вручила в руки лекаря, очевидно, чтобы его присутствие в издательстве имело хоть какой-то стратегический смысл. Бай Чжу не стал спрашивать о том, что было внутри, но подозревал, что ее содержимое играет не последнюю роль в вероятном диалоге с загадочной кицунэ.
— Доверьтесь мне, господин Бай! Я уверена, что нас ждет успех!
— Мне кажется, что ты слишком серьезно относишься к этой затее. В конце концов, необязательно…
— Обязательно! — спешно прерывает его Пулао, — В конце концов, мой роман увидит мир благодаря Вам! — она фыркает, а затем несколько раз стучит в массивную дверь, который сразу же приоткрывает сама, не дожидаясь ответа изнутри и просовывает в открывшийся проем голову:
— Госпожа Яэ! А я правки закончила и принесла! Почти-почти вовремя, все, как Вы говорили, честно-честно!.