Это должна была быть биография, так что не судите строго XD

Мужчина берет в руки чайник и медленно, не позволяя ни одной капле драгоценного напитка пролиться зря, чувствуя приятный, несколько необычный для простого обывателя аромат "Гёкуро", наполняет пиалу, а затем вздыхает облегченно.
Главное при заваривании этого чая - не сделать воду как слишком прохладной, не позволяющей листам раскрыться, так и слишком горячей, ведь чем горячее вода в чайнике, тем более горьким становится этот чай.
Наверное, его детство было именно таким: приемные родители - настоящих родителей Сэнго не знает до сих пор - не смогли его бросить, несмотря на то, что у них уже было двое сыновей, которых надо ещё вырасти и пристроить; приемные родители позволили ему обучаться наравне со своими сыновьями, которые грезили о том, чтобы стать самураями и принести честь как своему дому, так и дому того господина, которому будут служить; приемные родители предоставили ему большую свободу в обучении, подумав, что, раз самый младшенький из детей, этот "Сэнго-дурачок", часто сидит в стороне на занятиях по кэндзюцу, просто наблюдая за тем, как тренируются братья, и изредка присоединяясь к ним, чтобы оказаться поваленным на землю очередным ударом, пусть он сам решает, чем хочет заниматься, все равно он младший в семье...
На него не возлагали больших надежд и таким образом сняли с его плеч огромный груз ответственности перед семьёй.
Это было лучшее решение, которое принимали родители.
Большую часть своего времени Сэнго проводил либо в кузнице, буквально замучивая главного кузнеца вопросами о том, как создаётся оружие, как его длина, вес, форма и материалы влияют на его характеристики в реальном бою, либо на природе, не только наблюдая за тем, по каким законам она существует, но и просто исследуя остров Ясиори, где неподалеку от деревни находилось скромное поместье семьи Мурамаса...
Именно тогда Сэнго, будучи подростком, нашел заброшенные руины, которые идеально подходили для самостоятельных тренировок. И именно тогда Сэнго начал учиться изготавливать мечи, запомнив слова кузнеца о том, что меч - продолжение руки любого воина.
Не существует одинаковых камней. Не существует одинаковых людей. Значит, и одинакового оружия, сделанного под копирку, быть не должно - у каждого свой путь и свое оружие.
Сэнго опускает взгляд на свой клинок, лежащий неподалеку от него на полу, спрятанный в простых, но изящных, украшенных незамысловатым узором ножнах, и усмехается, думая о том, что ему ни разу не довелось проливать чужую кровь по-настоящему. Поэтому, наверное, его прозвали "дурачком" в детстве - он соглашался тренироваться только на деревянном оружии, а когда дело доходило до настоящего, холодного оружия, он успевал вскрикнуть "Сдаюсь!" до того, как чужая сталь успевала его коснуться и испробовать его крови - Масамунэ, кузнец, у которого он обучался, всегда говорил, что металл оружия, особенно тот, что прошел через множество сражений и испил много крови, имеет свою душу, свою волю, свою жажду, которую необходимо утолять, и мальчишка, который превратился вначале в юношу, а потом во взрослого мужчину, предпочитал "держать свой клинок на здоровой диете", если избежать ранений противника не удавалось.
Многие говорили, что он, сдаваясь, когда становилось понятно, что ему не победить, позорит честь самурая. Однако каждое такое поражение позволяло ему получить бесценный опыт и научиться чему-то новому у своих противников, к которым, усовершенствовав свои навыки, приходил за реваншем, а уходил победителем.
Вода камень точит, придавая ему нужную форму.
Пока братья добивались успехов на государственной службе, а один из них даже успел заполучить Глаз Бога, Сэнго вначале странствовал на протяжении семнадцати лет, объехав не только Инадзуму, но и ближайшие регионы, в частности Ли Юэ. Но после каждого сражения, будь то очередное поражение или заслуженная долгим и упорным трудом победа, мужчина возвращался на Ясиори, оставаясь верен отчему дому.
Последующие несколько лет Сэнго спокойно жил на Ясиори, переняв от своего наставника кузницу, сдав "экзамен", выковав собственный, подходящий только ему клинок, получивший имя Кусанаги (Скашивающий Траву Меч), и занявшись изготовлением собственных клинков - невероятно острых и жаждущих крови, следуя заветам наставникам.
А затем началась Охота на Глаза Бога и гражданская война.
Кто-то однажды сказал, что у войны взгляд Медузы Горгоны — кто однажды заглянул ей в лицо, тот уже не в силах отвести глаз... Сэнго тоже не смог. Да и как это возможно, если один брат погиб, отказавшись отдавать Глаз Бога властям, второй брат слепой следует за Архонтом, полагая, что таким образом помогает людям, но не видит, как многие становятся жертвами божественного всевластия, а представители Ватацуми волей-неволей поспособствовали тому, чтобы Ясиори опустел в результате внезапно появившейся болезни?..
Мужчина наконец прикоснулся к пиале, поднеся её к губам и наконец пробуя чай на вкус, а затем слабо усмехаясь. Если его поймают, ему действительно будет жаль, что он не увидит, как на лице его жены, отправленной на территорию Наруками под другой фамилией, со временем появляются морщинки, а его дети вырастают и становятся достойными людьми... Но так у него - и у всей Инадзумы - будет шанс на лучшее будущее.
И, если он когда-нибудь доберется до бога, хотя бы до той, что правит Инадзумой, руководствуясь холодным рассудком, словно машина, то обязательно её спросит кое о чем.
"Ты когда-нибудь... Ты когда-нибудь терял себя, а потом находил занятым тренировками до самого восхода солнца? Ты когда-нибудь проливал слёзы по тем, кто сделал тебя сильнее? Ты когда-нибудь испытывал чувство близости к своему противнику в битве не на жизнь, а на смерть? Ты когда-нибудь..."
- Хотя ладно, не бери в голову. Ты ведь даже не понимаешь, о чем я говорю, не так ли?.. - бормочет себе под нос Мурамаса, смотря в окно своего действительно скромного убежища, из которого открывается чудный вид на горный склон и на заброшенную деревню вдали, за которой его люди ведут наблюдение - прохождение через деревню оказалось для нескольких мирных членов организации слишком опасным.
Он любит людей. И он никогда не проиграет тому, кто с такой легкостью растапливает простые человеческие мечты и желания.