Она была прекрасна.

Чарующе прекрасна, пленяющая взор точеными изгибами, захватывающая воображение колким, дразнящим нетерпением. Венти бойко ослабил шнуры манишки, сглатывая свободнее в зудящем предвкушении предвкушении предстоящей ночи. Вечерняя мгла схватила когтями тейватское небо, заключая в особенно интимные объятия дуэт беззаботного архонта и его земной страсти. Она была особенной: сегодня избраннице ветров исполнялось ровно восемнадцать лет.

Загораясь блеском под светом зажженных в канделябрах свечей, капли испарины скатились по ее стеклянно-мутной коже, бережно встреченные теплотой пальцев Барбатоса, бесстыдно изучающего форму этого нетронутого чужими руками живописного сосуда.

Он держал ее бережно, как мать новорожденное дитя. Глядел на нее с обожанием, подобным благоговению пасторов Мондштадта, припадающих в молитвах перед статуей своего архонта на соборной площади. Точеные пальцы обернулись вокруг ее горла, надежно удерживая вечернюю любовницу, сжались сильнее: им обоим так удобнее. В свободной руке блеснул винтовой металл. Мгновение спустя бард уверенным движением вошел в нее, прокручивая пальцы так, словно вытворял подобные маневры по несколько раз на дню, без остатка посвящая себя мастерству этих игрищ.

Тихий стон скрипучими нотами заверещал под его манипуляциями, принимая глубоко инструмент Барбатоса.

Еще немного, совсем чуть-чуть; его опытный напор и ее удивительная для возраста податливость приближали долгожданный пик затянувшейся прелюдии. "Чпок": с мелодичным в своей коннотации звуком пробка, пробитая штопором, оказалась извлечена из сосуда, оставляя в руках Венти вскрытую бутылку одуванчикового вина, опьяняющего крепленным ароматом. Терпкая жидкость восемнадцатилетней выдержки опрокинулась в бокал, наполняя его до краев.

Свет взошедшей луны отразился на толстых стенках, придавая выразительности глубокому цвету напитка, увенчая симбиоз благородного вина с поэтичной картиной за стеклом, усеянном каплями дождя. Именно подобной обстановке суждено стать колыбелью для новых бардовских шедевров.

- Это ты, путешественница? - архонт мельком бросил взгляд через плечо, реагируя на скромный стук в почти сразу же отворившуюся дверь творческого уголка: подернутые лукавой ухмылкой губы охотно приветствовали девушку в компании сгущающейся ночи. Хотя тот, за кем закрепился ярлык бродяжки предпочитал делиться мыслями с вином наедине, он никогда бы не посмел возразить желанию такой спутницы стать третьей вершиной в сим сакральном треугольнике.

Написание баллады можно и отложить. Всё внимание - для его прекрасной - по-другому прекрасной - гостьи.